Легко касаясь
– Привычный нам рояль по своим акустическим и виртуозным возможностям, конечно, превосходит клавесин, – замечает музыковед. – Пожалуй, главное отличие двух инструментов в том, что на рояле пианист, нажимая на клавишу легче или сильнее, может менять силу и окраску звука. Тембр клавесина, наоборот, задан изначально. Нет, на рояле тоже можно играть легко и даже подражать клавесину! Но это не заменит подлинной красоты, аромата звучания этого инструмента. Он не терпит «атлетизма», музыкант должен касаться его клавиш легко. Изначально я пианист и, когда только начинал играть на клавесине, чувствовал себя слоном в посудной лавке (смеется). Чуть заденешь не ту клавишу – а она ответит!
Стюхин считает, что по этой причине «клавесинное» воспитание может быть полезно детям в музыкальных школах: они бы относились с большей ответственностью к каждому движению, воспитывали в себе это бережное внимание к звуку. Но если в музыкальных школах такое пока трудно себе представить, то во многих консерваториях России кафедры клавесина с недавних пор существуют
А в Западной Европе интерес к аутентичному исполнительству существует с начала ХХ века и давно налажен процесс изготовления электронных клавесинов и инструментов натурального звучания.
– Чтобы не распадалась связь времен, лучшее, что было создано человечеством, в том числе для клавесина, не должно погибнуть, – настаивает Михаил Тимофеевич. – Впрочем, для клавесина пишут и новую музыку – в пример можно привести председателя Союза композиторов Алтая Ольгу Дюжину. Или чешского композитора Иржи Бездека, который прислал нам запись своего нового произведения для клавесина. Оно называется «Марафонец», и в нем буквально слышно прерывистое дыхание человека – не нынешнего, бегущего по спортивной дорожке, а самого первого, из античности…
От Пифагора
Кстати, об античности. В своих просветительских программах Михаил Тимофеевич готов рассказать не только об устройстве, но и о происхождении клавесина. Его прародителем, по мнению некоторых историков музыки, был монохорд Пифагора – универсальный инструмент-прибор, с помощью которого решались в том числе и математические проблемы.
Его принцип был прост: если зажать струну посередине, полученный тон составит с первоначальным тоном целой струны октаву и так далее. Этот пифагорейский строй существовал более двух тысяч лет, и лишь во времена Иоганна Себастьяна Баха был изобретен другой способ настройки инструментов.
– Многие современные композиторы могли бы поучиться у клавесинистов прошлых веков такому качеству, как программность, – считает Стюхин. – Одна из встреч будет посвящена библейским сонатам композитора Иоганна Кунау, и я расскажу о «Битве Давида и Голиафа». В этой музыке буквально слышно, как малыш Давид раскручивает пращу, как летит камень, как падает поверженный гигант. У Баха тоже есть программное сочинение «Каприччио на отъезд возлюбленного брата» в шести частях. Вначале друзья отговаривают его от путешествия, потом видят, что ничего не поделаешь и надо прощаться. Есть ария почтальона, он же кучер, которому пора ехать, а в конце фуг –-подражание рожку почтальона: карета удаляется.
Михаил Тимофеевич обещает, что в его программах в сопровождении клавесина выступят юные музыканты. Своим слушателям Стюхин готов рассказать о музыке эпохи Просвещения, судьбе клавесина в России, французских композиторах Рамо, Люлли и Куперене, христианской символике в клавирной музыке И.-С. Баха и, наконец, возвращении клавесина в современной музыке.
