Самые знаменитые картины серова: фото и названия лучших произведений известного художника

Самые известные произведения Серова, художника двух столетий

Серов – мастер, соединивший искусство XIX и ХХ века. Не отрицая и очень взвешенно применяя приёмы импрессионизма и методы модернизма, всегда оставался реалистом и искуснейшим мастером психологического портрета.

Наиболее известны его картины под названиями:

«Яблоки и листья» (1879);
«Автопортрет» (живописный, 1880-х) – визитная карточка Серова;
«Девочка с персиками» (1887);
«Девушка, освещённая солнцем» (1888);
«Заросший пруд. Домотканово» (1888);
«Дети» (1899);
«Портрет Мики Морозова» (1901);
«Пётр I» (1907);
«Портрет Иды Рубинштейн» (1910);
«Похищение Европы» (1910) .

Валентин Серов и им написанные творения – настоящий клад, ценность которого с течением лет только возрастает. Всё дальше по времени становятся герои картин художника, реальные люди, тем важнее для истории сохранить образы этих некогда важных для отчизны людей и понять их характеры.

История создания

Портрет княгини Ольги Орловой. Фрагмент В 1909 г. В. А. Серов получил заказ, приступил к работе над портретом княгини Орловой, который закончил в 1911 г. Княгиня позировала ему в своём особняке на набережной реки Мойки, 90.

Серов стремился создать современную по духу картину, оставаясь в рамках традиционного парадного портрета. Картина писалась с большими перерывами на протяжении 1910—1911 годов практически одновременно с совсем непохожим на неё портретом Иды Рубинштейн, что говорит о разнонаправленности творческих поисков художника. Произведение выполнено с утончённой живописной техникой, оно не лишено иронии и даже насмешки. О. К. Орлова изображена в необычной, изломанной позе, напоминающей портреты Джованни Больдини: огромная, непропорционально большая шляпа, обнажённые плечи, соболий палантин, руки, сжимающие жемчужное ожерелье, выставленная лакированная туфля придают образу вычурное изящество.

Сам художник остался доволен своим произведением, что случалось с ним весьма редко. Отношение современников к портрету княгини было противоречивым. Одни восхищались высоким стилем картины, талантом и мастерством Серова. Другие отмечали бескомпромиссность взгляда художника на заказчицу и подозревали его в сарказме. В. Я. Брюсов писал:

Портреты Серова – всегда суд над современниками… Собрание этих портретов сохранит будущим поколениям всю безотрадную правду о людях нашего времени.

Князь С. Щербатов замечает:

Картина с успехом выставлялась в персональном зале Серова на международной выставке в Риме в 1911 году.

Портрет сразу стал известным, и многие собрания жестко соперничали между собой за право его приобрести. Княгиня Орлова в письмах называет произведение Серова шедевром, только под общественным давлением она согласилась передать свой портрет в собрание Русского музея Александра III. Об этом портрете В. А. Серов пишет Д. И. Толстому, директору Императорского Эрмитажа, временно исполняющему обязанности управляющего Русским музеем имени Александра Третьего в письме от 4 ноября 1911 г. — «Вы говорили при мне княгине Орловой, чтобы она уступила свой портрет (моей работы) в музей Александра Третьего. Не знаю, что она Вам на это ответила, но после спросила меня — как к этому отношусь, — кажется, ответил я так, — хотите, отдавайте, а пожалуй, и не отдавайте, или что-то в этом роде. Теперь же я знаю — желают Боткин и Остроухов получить этот портрет в галерею в Москве. Александра Павловна Боткина (дочь П. М. Третьякова — прим. ред.) обращалась к княгине Орловой с просьбой отдать портрет в Третьяковскую галерею, и получила будто б от неё согласие, причём княгиня упомянула о данном будто бы Вам согласии раньше.» Придворные связи оказались сильнее, и княгиня подарила портрет императорскому собранию.

Кто написал картину?

Валентин Серов родился в 1865 году в Санкт-Петербурге. Его родители были композиторами, в доме царил творческий хаос – в гости постоянно приходили известные писатели, художники, музыканты. Мать была на 26 лет младше отца.

Когда мальчику было 6 лет, у него умер отец. Мать уехала в Мюнхен, а Валентин жил в коммуне, у друзей. В семилетнем возрасте у него проявился талант к рисованию. Он стал заниматься сначала у немецкого гравера, потом у Ильи Репина.

Валентин Серов, фото

С 1875 года часто жил в усадьбе Абрамцево у Мамонтовых, был почти членом их семьи. В том возрасте он не любил свое имя и просил, чтобы его называли Антоном. За это старшие дети подшучивали над мальчиком.

В 1876 году мать увезла Валентина в Харьковскую губернию. Там мальчик посещал школу рисования, где был награжден серебряной медалью. Через два года из-за эпидемии холеры семья переехала в Москву.

Серов опять стал жить у Репина и заниматься с ним рисованием, а на лето переезжал в Абрамцево. Его привлекали окружающие пейзажи, он мог часами рисовать. Это сказалось на успеваемости в гимназии, откуда его отчислили.

В 1882 году Серов поступил в Академию художеств. Очень любил писать портреты, пейзажи в акварельной технике. В 1885 году получил медаль за лучший этюд с натуры. Но в следующем году, не закончив Академию, забрал документы и переехал к Мамонтовым. Художник стремился писать не по правилам, а отражать свои ощущения.

В 1887 году Серов путешествовал по Италии, его вдохновило искусство этой страны. После приезда он несколько месяцев жил в Абрамцево, где создал картину «Девочка с персиками». Живописец отмечал, что «хотел добиться свежести, которой нет в картинах, но есть в жизни». В ней удалось воплотить идеал «отрадного», который потом повлиял на течение импрессионизма в России.

Через два года художник обвенчался с Ольгой Трубниковой. У них была счастливая семья, родилось шестеро детей. Художник ездил по России, давал уроки рисования, иллюстрировал книги. Он написал много известных картин и портретов. Скончался Серов в 1911 году от сердечного приступа.

Художник прожил 46 лет, всего им написано около 200 картин, среди них много шедевров. Но самым известным, светлым и притягательным творением стала «Девочка с персиками». И. Грабарь отмечал, что Серов не понимал значимости и гениальности этой картины. Сейчас о ней говорят, как о «визитной карточке» живописца.

Похищение Европы

Картина «Похищение Европы» была создана в 1910 году. Ее сюжет был взят из мифологии.

Зевс полюбил дочь царя Агенора Европу. Он явился к ней и к ее подругам в образе красивого быка. Девушки играли с ним. А когда Европа села на спину быка, он поплыл с ней на Крит. Там она стала женой Зевса.

Идея написать эту картину появилась у художника после посещения Крита в 1907 году, где он изучал остатки Кносского дворца.

У него получилось монументальное панно. Его бык – рыжий, а не белый, как до этого было принято его рисовать. Цвет выбран не случайно. На фоне сине-фиолетового моря ярко-оранжевое пятно смотрится особенно выразительно.

Судьба девочки

Вера – это долгожданная дочка крупного предпринимателя Саввы Мамонтова. У нее было счастливое детство, ее все любили.

В Абрамцево всегда было многолюдно. Здесь царила творческая атмосфера. Кроме Серова, портреты Верочки писали Н. Кузнецов, Васнецов и другие художники. Ее называли «абрамцевской богиней», отмечая, что в ее внешности воплощена красота настоящей русской девушки.

Портрет Веры Виктора Васнецова

Васнецов признавался, что при написании знаменитой «Аленушки» он вспоминал образ Верочки. Черты ее лица также можно увидеть на нескольких картинах Врубеля.

«Алёнушка» — картина Виктора Васнецова

Но судьба девушки в дальнейшем не была благоприятной. В начале 90-х годов она занималась общественной работой, помогала школам и приютам. А в 1899 году арестовали ее отца и обвинили в растрате.

Через 4 года Верочка обвенчалась с предводителем московского дворянства А. Самариным. Они были знакомы несколько лет и любили друг друга, но отец Александра не давал благословления на этот брак.

Вера Мамонтова и Александр Самарин, муж

Семья у них была счастливой, родилось трое детей. Но прожили супруги всего пять лет. В 32 года Вера заболела тяжелой пневмонией и через несколько дней скончалась.

Похоронили Верочку на родине, в Абрамцево. Родственники считали, что ее ранняя смерть была вызвана тем, что Врубель написал с нее иллюстрацию «Тамара в гробу».

Врубель — Тамара в гробу. Родственники считали ее причиной смерти Веры

А. Самарин тяжело переживал смерть супруги. В память о Вере около усадьбы Аверкиево он построил храм Живоначальной Троицы. Эта уникальная церковь в стиле XVII века оформлялась известными художниками. Во время революции храм был почти разрушен, но потом его восстановили и сейчас он действует.

Врубель поверженный

На пятом году семейной жизни, в сентябре 1901 года, у Врубелей родился сын. У Саввочки были материны голубые глаза и уродливая заячья губа. Для Врубеля, поклонника всего изящного, это был страшный удар! Он говорил: «Наш род обречен на вырождение. В этом — только моя вина». Но в чем та вина — не объяснял. Он теперь находился в постоянной тревоге. Сестра Надежды Забелы — Екатерина Ге писала: «Все близкие и знакомые замечали, что с Михаилом Александровичем происходит что-то неладное. Но сомневались: все-таки в речах его никогда не было бессмыслицы, он узнавал всех, все помнил. Он сделался лишь гораздо самоувереннее, перестал стесняться с людьми и говорил без умолку».

Эти периоды вдруг сменялись крайней нелюдимостью. И тогда Врубель надолго запирался в мастерской. Он снова писал Демона. Был заказан огромный холст — позже Врубель пришил к нему еще кусок, чтобы дописать фон — Кавказские горы. Он стоял у мольберта по 20 часов подряд! Написанное очищал, начинал заново, в нетерпении залеплял куски непросохшей краски газетной бумагой и писал по ней… Самым трудным было поймать нужное выражение лица. Однажды Врубель нашел то, что искал: в иступленном, больном взгляде этого человека читалось гордое и злобное нежелание смириться с поражением. Художник даже не сразу понял, что глаза эти он видит в зеркале…

Порой на Михаила накатывали приступы агрессии, и тогда он выходил на улицу. Однажды избил извозчика, потом капельдинера в театре, газетного репортера… Жена писала Римскому-Корсакову: «Вообще это что-то неимоверно странное, ужасное. В нем как будто бы парализована какая-то сторона его душевной жизни… Ни за один день нельзя ручаться, что он кончится благополучно». Врубель теперь почти не ел, бросил умываться и бриться, не стал даже лечиться, когда началась лихорадка. Врачи считали, что это — нервное. Что пациенту надо поменьше работать и побольше спать. Только вот беда — спать-то Врубель как раз и не мог: стоило задремать, как во сне ему являлся Демон и требовал немедленно становиться за мольберт… В одно из таких «посещений» Врубелю было велено назвать картину «Ikone», то есть «Икона». Но с таким названием на выставку не брали — пришлось остановиться на «Демоне поверженном».

На выставке «Мир искусства» полотно вызвало настоящую сенсацию! Женственно-хрупкое, почти бесплотное и бесполое существо синеватого цвета, словно мертвая ощипанная птица. Впрочем, пока шла выставка, Михаил Александрович приходил каждое утро и переписывал картину: Менялся нос, глаза, в иные дни Демон становился особенно страшен, в другие — жалок…

…Скоро наступила развязка: обеспокоенные друзья-художники организовали Михаилу Александровичу консультацию у Бехтерева, питерского светила психиатрии. И тот поставил диагноз: неизлечимый прогрессивный паралич вследствие сифилитической инфекции. (Видимо, отсюда и заячья губа — среди детей больных сифилисом такое встречается). Через несколько дней этот диагноз подтвердил и московский консилиум с участием профессора Сербского. У него-то, в психиатрической клинике Императорского Московского Университета, Врубель и лечился. Вышел оттуда через год — сломанный, выжженный изнутри, но все же почти выздоровевший. Он так надеялся, что все его несчастья позади!.. О Демоне он больше не вспоминал — объявил, что отныне станет рисовать только жену и сына. За четыре сеанса портрет Саввочки был готов: на детском личике — взрослые, скорбные глаза, полные смертной муки…

Портрет сына художника

Не прошло и месяца, как Саввочка умер: от обыкновенной простуды, которая при переезде в плохо отапливаемом поезде перешла в крупозное воспаление легких. Просто Врубелю в Москву пришло приглашение погостить у приятеля в Малороссии, и он велел Забеле собираться, невзирая на легкий насморк малыша. До киевских докторов Саввочку довезти сумели, но было поздно…

…Врубель, не помня себя, слонялся по Киеву. И вдруг обнаружил, что стоит напротив Кирилловской церкви. Одно воспоминание вдруг всплыло в памяти:

— Сударь, как мне найти Кирилловскую церковь?

— Возьмите извозчика и скажите ему, чтоб отвез Вас к дому для умалишенных, — ответил неизвестный девятнадцать лет назад…

«Кто был этот человек? И что хотел мне тогда сказать? — гадал Михаил Александрович, переводя беспокойный взгляд с нарядного храма на здание клиники. В тот же день Врубель попросил жену: «Подбери мне какую-нибудь лечебницу, не то я вам наделаю еще каких-нибудь бед. Но, ради Бога, только не отдавайте меня в ту, что у Кирилловской церкви».

Забор психиатрической больницы Усольцева, где лечился Врубель, выполнен Шехтелем по эскизу самого Врубеля

Очень страшная сказка

За восемь последующих лет Врубель сменил чуть ли не с десяток больниц. Лучше всего жилось в московской клинике в Петровском парке, у профессора Федора Арсеньевича Усольцева — Врубель даже называл его «Мой добрый демон». Здесь больные пользовались большой свободой, и Врубелю позволено было рисовать. Именно туда, в Петровский парк к Врубелю приходил Брюсов позировать для портрета. Первое впечатление у поэта — тяжелое: «Д-р Усольцев, знакомый всей Москве завсегдатай всех «премьер», человек поразительно живой, интересный, но со странно сумасшедшими глазами, пригласил подождать минутку. Вот отворилась дверь, и вошел Врубель… Вошел неверной тяжелой походкой, как бы волоча ноги… хилый больной человек, в грязной измятой рубашке. У него было красноватое лицо; глаза — как у хищной птицы; торчащие волосы вместо бороды. Сумасшедший! … В жизни во всех движениях Врубеля было заметно явное расстройство… Но едва рука Врубеля брала уголь или карандаш, она приобретала необыкновенную уверенность и твердость. Линии, проводимые им, были безошибочны. Творческая сила пережила в нем все. Человек умирал, разрушался, мастер — продолжал жить».

Того же мнения придерживался и Усольцев: «Я долго и внимательно изучал Врубеля, и я считаю, что его творчество не только вполне нормально, но так могуче и прочно, что даже ужасная болезнь не могла его разрушить». Михаил Александрович все бредил про Робеспьера, приговорившего его к расстрелу сегодня пополудни, а из под его карандаша, как это ни парадоксально, выходили куда более светлые, спокойные и жизнеутверждающие рисунки, чем в те времена, когда художник был еще в ясном уме и твердой памяти. Несложные натюрморты, пейзажи с натуры, бытовые сценки — в наследство от прежних врубелевских творений им перешло только высочайшее мастерство… Увы! таких работ Михаил Александрович оставил немного: в 1904 году он стал терять зрение. Это тоже было следствием прогрессивного паралича…

«Шестикрылый серафим», он же «Азраил» (ангел смерти)

Он еще вслепую пытался рисовать, потом лепить. Выходило не очень. Слабоумия, характерного для его заболевания, слава Богу, не наступало, и интеллектуальные функции оставались в относительной сохранности — между периодами бреда, конечно. В последние месяцы Врубель бредил все больше о «сапфировых глазах», которые ему кто-то должен даровать. Окружающих это пугало — трудно было отделаться от мысли, то он говорит о глазах своих демонов… Ну а потом он сказал, что не хочет больше жить. Стал часами простаивать полуодетым у открытой форточки — и, видимо, сознательно. Слушал воробьев. «Они мне все чирикают: чуть жив, чуть жив!», — делился Врубель с Надюшей, которая ничем уже не могла ему помочь, как бы ни старалась. Известие о том, что его произвели в академики, Михаила Александровича уже совсем не взволновало. В феврале 1910 года у него открылось воспаление легких, и 1 апреля художника не стало. Последними его словами были: «Двольно! Поедем в Академию».

Тело Врубеля, действительно, отвезли в Академию — там состоялась панихида. Трогательнее всех говорил поэт Александр Блок: «Я не был знаком с Врубелем, но все, что слышал о нем, как сказка!». В тот год в моду вошли страшные сказки, вроде собранных братьями Гримм…

Торжественная скорбность церемонии была нарушена небольшим скандалом: слово взял некий молодой человек, представившийся внебрачным сыном художника, Яном Михайловичем Врубелем — якобы, он был рожден некой Марцеллой Соколовской — девушкой из богатой семьи, полюбившей нищего Врубеля, но не выданной за него. Незаконнорожденного отдали чужим людям, и его мытарило по свету долгие годы, а в конце концов занесло в Японию, откуда он теперь и приехал. Молодому человеку многие поверили, хотя рассказанное тоже больше походило на сказку…

Детство Серова

Александр Николаевич Серов ушел из жизни, когда Валентину было всего 6 лет. Мать будущего художника, охваченная любовью к искусству и страстью к общественной деятельности, часто не находила времени на воспитание сына

Однако это пошло Валентину только на пользу: не избалованный чрезмерным вниманием, он развивался как самостоятельная личность. Громадное влияние на Серова как на будущего художника оказывал Николай Николаевич Ге

Автор «Распятия», «Тайной вечери» и прочих знаменитых работ проводил много времени с маленьким Валентином. Более того, стиль Ге можно проследить, взглянув на лучшие картины Валентина Серова.

Валентина Семеновна Бергман, заметив пристрастие своего сына к искусству, отправилась вместе с ним во Францию. В Париже Валентин поступил на обучение к знаменитому на тот момент Илье Ефимовичу Репину. Долгое время Серов оставался во Франции один: его мать, в виду активной общественной деятельности, вынуждена была отправиться в Россию.

Закончив обучение, пятнадцатилетний Валентин вернулся в Москву. Здесь он поселился в доме одного мастера. Вся его деятельность была направлена на копирование холстов и работу с гипсом. Здесь же начинают зарождаться первые картины Валентина Серова.

Портрет Мики Морозова

На картине «Портрет Мики Морозова» вы видим 4-летнего мальчика, рожденного в семье состоятельного промышленника, который был и известным меценатом.

Когда он вырос, смог стать известным литературоведом и театральным критиком, изучал творчество Уильяма Шекспира, был главным редактором англоязычного журнала News.

Пока же мы видим мальчика, нарисованного в своем любимом кресле. Он сидит, но заметно его желание как можно быстрее вскочить и убежать.

Портрет получился очень выразительным. Глаза наполнены наивной шаловливостью, рот ребенка немного открыт и, как будто он хочет о чем-то рассказать.

Критики называют эту картину гимном беззаботного детства. Друзья Михаила не раз отмечали, как художник точно изобразил мальчика, т.к. сходство было очевидно, даже когда он повзрослел.

Отрадино. Дворянское гнездо. История большой семьи.

От редактора

На территории Прихоперья до Октябрьской революции было устрено множество помещичьих усадеб. Самые богатые из них располагались на высоких берегах Хопра и его притоках, в самых живописных местах. На слуху у всех фамилии богатейших и знатнейших дворянских родов: Куракины, Устиновы, Голицыны-Прозоровские. Их дворцы с роскошными парками являлись подлинными жемчужинами того времени, центрами экономической и культурной жизни.

Былое величие в прошлом. Со стен не просто слетела позолота, но и сами они едва возвышаются над землей и в руинах уже с большим трудом видятся очертания бывших дворянских гнезд. Грустно — прошлого не вернуть. Нам остается рассматривать пожелтевшие фотографии и документы, читать воспоминания.

Но хочется хоть не на долго погрузиться в жизнь сословия, много веков управлявшего и Российской империей, и отдельными судьбами своих крепостных. Они другие нам по крови (в основном), но по духу — понятные и родные. Ведь мы, воспитанные на русской классике, говорим на их языке (спасибо школьным учителям!) и думаем, как они… Может быть поэтому так тянет нас увидеть великолепные руины и узнать историю дворянских гнезд?

На правом берегу Хопра, недалеко от большого села Макарово неспешно доживает свой век деревня Отрадное. Ласковое название, красивые места, вросшие в землю стены большого помещичьего дома. Сто лет назад это поселение называлось Отрадино, здесь стоял двухэтажный каменный особняк (почти дворец), рядом располагались капитальные хозяйственные постройки. Жизнь была крепко обустроена и казалось, что по песчаным дорожкам парка, вдыхая густые ароматы жаркого лета, еще долгие десятилетия так же будут гулять члены большой семьи Орловых — Котляревских. Не получилось…

В августе 2013 года сюда заглянула путешествующия по прихоперским селам семья Леус, да так и осталась здесь. Сердцем.

Фоторепортаж от этой поездки и рассказ о большой дворянской семье Орловых-Котляревских нашему сайту любезно предоставила Леус Ольга Николаевна (г. Самара).

История дворянского гнезда с сайта rusalbom.ru. Автор Н. Воеводина.

Дорога на Отрадино. Август 2013 г.

Направо — развалины усадьбы

Имение Отрадино было куплено Николаем Михайловичем Орловым в середине семидесятых годов XIX у Девиеров. Дом был построен в XVIII веке и серьезной перестройке не подвергался. По воспоминаниям старшей дочери Николай Михайловича — Лили, были заново сложены печи, которые после переезда страшно дымили, и изгнаны тараканы, которые толпами ползали по стенам. Построена была также прачечная, через которую протекал ручей. 1904.

20 августа 2013 г.

Здание бывшей конюшни.

Сергей Иванович Кривцов (1802-1864) — из тех декабристов, которые были сосланы на каторгу. Кривцов — один из сыновей зажиточного помещика. Получил обычное по тем временам образование, проявил способности к математике и военным наукам. Не был женат и не имел детей. После смерти брата Павла стал опекуном своих племянников, в том числе Ольги Павловны Кривцовой (Орловой), которой завещал свое состояние. (Фото представляет собой переснятую современную копию. Поэтому трудно установить, что это фото с портрета, вероятнее, с дагерротипного снимка. Неоднократно демонстрировалась на выставках в музеях).

Ф.-К.Винтерхальтер Е.Н.Кривцова, урожденная княжна Репнина-Волконская, мать О.П. Орловой. Саратов, гос. музей им. Радишева. До поступления хранился в Отрадино.

Ольга Павловна Орлова (1838-1926) дочь действительного статского советника Павла Ивановича Кривцова от его брака с княжной Елизаветой Николаевной Репниной-Волконской. 12 июня 1857 г. вступила в брак с Орловым Николаем Михайловичем. В браке были рождены трое детей: Елизавета, Екатерина и Михаил. Теща Сергея Андреевича Котляревского.

Л.Ф.Жодейко О.П.Орлова, урожденная Кривцова (1838-1926). Холст, масло. 71 x 58 см. 1865. саратов. Гос. музей им. Радищева. до поступления хранился в Отрадино.

К. Коровин. Портрет Ольги Павловны Орловой (рожд. Кривцовой). Государственная Третьяковская галерея. 1 2 3 4 5 6

А была ли мама?

Его отец – знаменитый композитор и музыкальный критик Александр Николаевич Серов (1820–1871) в 1863 году женился на своей семнадцатилетней ученице Валентине Семеновне Бергман. «Родная мать Валентина Александровича всегда была чрезмерно чем-либо увлечена: сочинительством очередной оперы, любовью к Немчинову, музыкальными проповедями в деревне. Так же чрезмерно она увлекалась воспитанием сына, превратив его жизнь в сплошной экзамен».

Мать ко всему была еще нигилисткой и поклонницей идей о полном равенстве мужчин и женщин. Она отрицала элементарный этикет: например, всегда презрительно усмехалась, когда Илья Ефимович Репин уступал ей место.

Несмотря на все ее усилия, а возможно, благодаря им, «мальчик развивался очень медленно. К двум годам он еще не говорил, да и позже у него случались периоды какого-то отупения, когда он не произносил ни слова, не мог понять простых вещей». Последнее обстоятельство свидетельствует о нарушении психического развития, конкретнее – о специфическом расстройстве развития речи. Ребенок долго не мог произнести ничего, кроме звуков «му» и «бу», и мать с ним изрядно помучилась. Но и позже, когда мальчик наконец-то заговорил, на него периодически нападали моменты заторможенности, «какая-то вялость, умственная неповоротливость мешала ему осиливать самые обыкновенные затруднения. Миновав такие периоды, он снова входил в норму и проявлял остроумие, понятливость, а главное – феноменальную наблюдательность».

В шестилетнем возрасте Валентин Серов потерял отца, а его мать-пианистка решила не прерывать своего музыкального образования. Она оставила сына на попечение своей приятельницы Н. Н. Друцкой-Соколинской и уехала за границу. Но нет худа без добра. Друцкая-Соколинская организовала в своем имении коммуну для совместной обработки земли, и именно там у «коммунара» Серова впервые проявился талант к рисованию. Через два года, убедившись, что пристрастие Валентина к живописи серьезно и мальчик делает определенные успехи, мать отвезла его в Париж. Там в то время жил Репин, и Валентина Александровна договорилась с художником о регулярных занятиях с сыном. Общение с великим художником и самостоятельное рисование оказались единственными развлечениями мальчика, так как мать сочла свой родительский долг полностью выполненным. К этому времени у Серова окончательно сформировался замкнутый и угрюмый характер, который на протяжении всей жизни отмечали его друзья и знакомые.

Подросток ничего не брал в руки, кроме карандашей и палитры, категорически отказывался от изучения общеобразовательных предметов. Весной 1879 года он был отчислен из гимназии за неуспеваемость. Но уже на следующий год он сдал вступительные экзамены в Императорскую академию художеств, чем осчастливил свою мать. Заметим, что Валентину в то время было меньше положенных для поступления 16 лет.

Болезненное призвание

Обучение Серова в академии проходило не менее конфликтно, чем в гимназии. Случившееся весной 1886 года официальное отчисление из-за пропуска занятий без уважительных причин юноша воспринял спокойно: внутренне он давно был готов к этому. Отсутствие прилежания в посещении уроков ни в коей степени не свидетельствовало об отсутствии у него трудолюбия. Более того, постепенно он проникся сознанием, что работа живописца – это «мучительный процесс». В письме к Ольге Трубниковой художник признался: «…каждый портрет для меня целая болезнь». И продолжал ежедневно рисовать, рисовать, рисовать… После картин «Девочка с персиками» (1887) и «Девушка, освещенная солнцем» (1888) Валентин Серов стал знаменитостью.

История картины

Картина написана в усадьбе Саввы Ивановича Мамонтова Абрамцево, которую тот приобрел у дочери писателя Сергея Аксакова в 1870 году. На портрете изображена 12-летняя Вера Мамонтова. Девочка нарисована сидящей за столом; на ней розовая блузка с тёмно-синим бантом; на столе нож, персики и листья.

На картине изображена столовая дома Мамонтовых в усадьбе Абрамцево. В 1871 году Мамонтовы купили персиковые деревья в имениях Артемово и Жилкино, и эти деревья были посажены в оранжерее Мамонтовых. За деревьями ухаживал специально нанятый садовник из Артемово. Изображенный за правым плечом девочки деревянный гренадер был куплен Мамонтовыми в Троице-Сергиевой лавре в 1884 году, фигурку раскрасил сам Серов.

Впервые Серов попал в Абрамцево в 1875 году, его привезла туда его мать, которая была композитором.

В августе 1887 года 11-летняя Вера Мамонтова вбежала в дом и, взяв персик, присела за стол. Валентин Серов, который часто гостил в имении Абрамцево, предложил девочке позировать. Вера позировала 22-летнему Серову каждый день почти два месяца. Серов подарил картину Елизавете Мамонтовой, матери Веры, и картина долгое время висела в комнате. Теперь в Абрамцево висит копия, а оригинал экспонируется в Третьяковской галерее.

Валентин Серов так отзывался о работе над этой картиной:

За картину «Девочка с персиками» Валентин Серов был в 1888 году награждён премией Московского общества любителей художеств.

Справа внизу подпись: Сѣровъ 87

. Произведение записано в инвентарной книге Государственной Третьяковской галереи под номером 13011. Приобретена в 1929 г. у А. С. Мамонтовой.

Портрет Генриетты Гиршман (1907)

Государственная Третьяковская галерея / Google Art Project / Wikimedia Commons

Сделать случайный жест модели основой портретной характеристики не было серовским открытием, этим приемом пользовался и его первый учитель Репин. Но именно Серов довел прием до предельной остроты: князь Голицын (1906) навсегда подкручивает ус; навсегда лезет в карман — то ли за часами, то ли, как шутили недобрые зрители, за монетой для лакея — Гиршман (1911). Допустим, в этих случаях Серов оправдывал репутацию «злого портретиста», потому что модели не вызывали у него положительных чувств, — но с Генриеттой Леопольдовной он состоял в самой нежной дружбе и писал ее не раз. Тем не менее именно этот, главный ее портрет вышел не совсем прославительным.

Будуар с коллекционной мебелью карельской березы в качестве места действия художник выбрал сам. Зеркало, усложняющее пространство, позволило ему поместить в зеркальной глубине и собственную фигуру за мольбертом — устроив тем самым отсылку к целому пласту подобных вхождений автора в текст: от «Портрета Арнольфини с женой» Яна ван Эйка до «Менин» Веласкеса В «Портрете Арнольфини с женой» Яна ван Эйка в зеркале отражаются фигуры двух людей, а над зеркалом помещена надпись «Ян ван Эйк здесь был». Принято считать, что одна из фигур — сам художник, возможно, присутствующий в качестве свидетеля на обручении персонажей. В «Менинах» Веласкеса в таком же зеркале изображаются портретируемые; сам же автор с кистью и палитрой смотрит на них, не вошедших «в кадр».. Но оно же умножает суету предметного ряда — дробную мелодию флаконов и безделушек, в орбите которых и поза героини выглядит лишь удачным поводом показать унизанную дорогими кольцами руку. Почти монохромная живопись (Серов всегда сдержан в цвете, к тому же портрет написан темперой, лишенной масляного блеска) вдруг сама начинает плодить фантомные формы: парик напоминает лишнюю голову, брошенные ткани выглядят как сгустки красочной материи, не имеющие имен в мире вещей. Впрочем, эта свобода живописного почерка, как и свобода динамического разворота фигуры, обратным движением проецируются на интерьер: выставленное как бы напоказ обнаруживает так много вольности в подаче, что демонстративные оттенки оказываются не столь очевидны. Образ сложен, и каждый может прочитать его по-своему. Модель, что существенно, осталась довольна.

Крупные заказы

Творчеством художников интересовалась практически вся интеллигенция. Среди них были и приближенные императора. Они задались вопросом, кто же такой Валентин Серов. Биография творца на этом моменте пополнилась еще одним важным событием: художнику поступил крупный заказ от харьковских дворян, желавших приобрести портрет царя. В задачу Валентина Александровича входило написание как самого императора, так и его семьи. В качестве фона был выбран главный харьковский зал собрания. А где можно было брать основной материал? Вряд ли император согласился бы позировать в течение нескольких недель. Фотографии — вот основной источник, с которым должен был иметь дело Серов.

Валентин Александрович работал над портретом 3 года. За все это время он увидел царя всего раз, и то по чистой случайности.

Несмотря на свой высокий статус, Серов не хотел быть «придворным» художником. В его цели не входила постоянная лесть высокопоставленным лицам, а потому и поведение его было слегка вызывающим. Известен, например, случай конфликта Валентина Александровича с царицей. Последняя, указав на якобы имеющиеся ошибки в работе творца, получила резкий отпор со стороны Серова. Дело и вовсе закончилось извинениями Николая II перед художником.

Серов трудился над портретами многих князей, княгинь, актрис и прочих знаменитостей. При этом у него оставалось время и на пейзажи. О чем именно здесь можно рассказать?