Монтаж пропаганды
В 1920-е годы среди художников авангарда стала популярна экспериментальная фотография. Произведения Лисицкого в этом жанре серьезно повлияли на сегодняшний графический дизайн и полиграфию. Он придумал метод фотограммы, или «фотописи», как он называл его сам. В фотограммах предметы экспонируются непосредственно на светочувствительную бумагу.
В 1924 году Эль Лисицкий создал знаменитый автопортрет «Конструктор» с циркулем. Изображение руки указывает на ручной характер художественного труда, возвращающий художнику статус столь уважаемого в Советском Союзе рабочего. Лисицкий считал, что современному художнику-изобретателю циркуль необходим. В «Конструкторе» он использовал метод фотомонтажа, совместив печать с двух негативов.
Автопортрет «Конструктор», 1924
В годы тоталитаризма художнику ничего не оставалось, как работать над пропагандистскими материалами. Такими были журнал «СССР на стройке» и альбом «СССР строит социализм», выходившие на нескольких языках и рассчитанные на зарубежную аудиторию. Стечение обстоятельств привело к тому, что фотографические эксперименты Лисицкого стали в том числе ресурсом пропаганды.
В 1941 году Эль Лисицкий умер от туберкулеза. Ему было 51. Последние его работы — военные агитплакаты. Друг художника Илья Эренбург — автор романа «Оттепель» — напишет: «Казалось, все должны погибнуть от бомбы или от снаряда и что естественная смерть неестественна. А в конце декабря умер художник Лисицкий».
У художника осталась семья: в 1927 году он женился на Софи Кюпперс, искусствоведе и галеристке из Ганновера. Она коллекционировала картины, покупала работы , Мондриана, Леже и многих других. Софи рассталась со своим собранием, чтобы попасть в СССР и выйти замуж за Лисицкого. Переехав в Россию, она помогала художнику с оформлением журнала «СССР на стройке».
Плакат «Все для фронта! Все для победы!», 1941
У Лисицкого и Кюпперс родился сын Йен. Во время войны, в 1944 году, Софи и Йена выслали в Новосибирск. У Кюпперс было два сына от предыдущего брака. Старший, Курт, сбежал из СССР в Германию, где его арестовали как представителя коммунистов и пасынка еврея. Младший, Ганс, погиб в советских лагерях на Урале, куда его сослали из-за того, что он был немцем.
В 1967 году в Академгородке Новосибирска Софи удалось организовать первую в Советском Союзе выставку произведений Лисицкого. Она же написала первую научную книгу о художнике и передала Третьяковке более 300 его работ.
Лисицкий и Баухауз
В 1921 году, когда Лисицкому было 31, его назначили культурным посланником Советского Союза в Германии. Пять лет, с 1921 по 1926 год, художник жил и работал на Западе. Его фигура стала связующим звеном между советскими и немецкими деятелями искусства. В записных книжках Лисицкого телефоны Маяковского и Малевича соседствовали с номерами и .
Лисицкому не нравилось в Берлине. Сам он писал об этом городе: «Здесь нет ни пространства, ни времени. Души ходят. Привидения очень бледные, и рыже повсюду». Тем не менее там он познакомился и подружился с главными мастерами европейского авангарда.
Дом Шредер в Утрехте, 1925 Дом Шредер в Утрехте, 1925
Произведения Лисицкого повлияли на школу , с которой, как считается, начался современный дизайн. Кроме того, его творчеством вдохновлялся Пит Мондриан, с которым он работал в объединении голландских художников-абстракционистов «Де Стейл». Участники этой группы были одними из создателей геометрической абстракции в живописи и стиля функционализм в архитектуре. Лисицкого пригласил в «Де Стейл» еще один великий художник — Тео ван Дусбург. В объединении также состоял архитектор Геррит Ритвельд, который потом построит знаменитый в Утрехте, напоминающий огромный проун.
Трибуна Ленина и горизонтальные небоскребы
Лисицкого можно назвать бумажным архитектором: известно лишь три его реализованных проекта. Вплоть до 1924 года он практически не занимался архитектурой, предпочитая живопись, графику и книжный дизайн.
Одна из первых архитектурных работ Лисицкого — «Трибуна Ленина» 1924 года. В ее основе лежит эскиз Ильи Чашника, выполненный в 1920 году в мастерской Лисицкого в Витебске. Изначально проект назывался «Трибуна оратора для общественных площадей», но, работая над эскизом Чашника, Лисицкий на место оратора вклеил фигуру Ленина, благодаря чему и появилось нынешнее название. Источником вдохновения для проекта послужили проуны.
Трибуна имеет механизм, поднимающий оратора и развертывающий над ним пропагандистские элементы. Верхняя плоскость днем используется для размещения лозунгов, ночью становится киноэкраном. Благодаря этому проекту Лисицкий в 34 года прославился как архитектор.
Трибуна Ленина. Из книги «Кунстизмы», составленной в 1925 году Эль Лисицким и Хансом Арпом
Проун, 1924
В 1924 году Лисицкий изобрел для Москвы горизонтальные небоскребы, чья форма также берет начало в проунах. Согласно проекту, восемь одинаковых небоскребов должны были появиться на восьми площадях Бульварного кольца, над основными транспортными магистралями.
Он считал, что городу нужна новая архитектура: «Проектируют Московское Сити на Никольской, Варварке, Ильинке, соответственно лондонскому желудку мирового капитализма. На окраинах строят для рабочих “уютные поселки”и т.п. Где рождаются такие нелепые утопии? — В архивах», — говорил Лисицкий.
Коллаж. Проект первого горизонтального небоскреба для Никитских ворот
Он хотел превратить площади с горизонтальными небоскребами в центральные точки города, поместив в них министерства СССР. Небоскребы представляли собой вытянутые по горизонтали двух-трехэтажные корпуса, поднятые над землей на трех вертикальных опорах. Одна из этих опор напрямую соединялась со станцией метро, у двух других предполагалось разместить трамвайные остановки. Сам Лисицкий называл горизонтальные небоскребы «небесными утюгами». Влияние этого проекта прослеживается в работах многих западных архитекторов, например, .
Еще одно здание Лисицкого — типография газеты «Огонек» в 1-ом Самотечном переулке в Москве. Постройка появилась благодаря инициативе руководителя «Огонька», знаменитого журналиста Михаила Кольцова, который, как и Лисицкий, некоторое время работал в Германии и был с ним дружен. Планировка здания обнаруживает сходства с горизонтальными небоскребами. Авторство Лисицкого открылось только в 2000-х.
Типография журнала «Огонёк», 1932
С 1929 по 1932 год Лисицкий был главным архитектором Парка им. Горького и проектировал его административный корпус. Здание администрации перестраивалось из дореволюционного заводского комплекса. После того, как в 1932 году Лисицкий оставил должность главного архитектора, проект несколько изменился, но в основе все равно лежала его работа. Часть здания впоследствии превратили в кинотеатр «Великан» — это был один из первых московских звуковых кинотеатров. Возможность обустроить в здании кинотеатр на 975 мест заложил еще Лисицкий. Во время Великой Отечественной в постройку попала бомба, частично ее разрушив. Здание до сих пор стоит в полуразрушенном виде — левая и правая части работают, а посередине осталась воронка.
Здание администрации в 1930-е годы
Травма, быт и субъективность
«Мотивы творчества; способы поиска и воплощения идеи; отношение личности, психологических состояний и социальной среды к арт-объекту; ассоциации, символические смыслы, функции произведений» — всё это, по словам профессора Даниэля Уоджика, почти полностью выпадает из зоны внимания исследователей аутсайдер-арта. В книге “Outsider Art: Visionary Worlds and Trauma” Уоджик анализирует несколько международно известных аутсайдер-работ (“Bottle Village” Трессы Присбри, “Pasaquan City” St. E.O.M. и другие), чтобы показать, как в них отразился не безумный гений, а личные переживания создателей, их впечатления от других арт-объектов и культурные коды сообществ, в которые они входят.
Та же Ксения Богемская, которая кроме обзорных исследований выпускала и книги, посвященные отдельным художникам, больше концентрировалась на психоаналитическом чтении их творчества: ее занимают мифологические сюжеты, архетипы, «вечные тайны бытия».
Способы письма об особом искусстве проанализировала российская искусствоведка Александра Володина. Она выделила два основных типа: формальное описание стилевых особенностей и «рассуждения о творящем субъекте».
В первом случае, как пишет исследовательница, почти неизбежна патологизация. «Мелкоскопию», набивку листа и детализацию связывают с эпилептоидной акцентуацией, кричащие цветы приписывают истероидам, необычных существ выдумывают шизоиды, и т. д.
Представляя же личную и творческую биографии, как делают Богемская и Уоджик, исследователи «главным образом рассуждают о Художнике в метафизическом и романтическом понимании, подчеркивая особый статус художника и необычность его мировосприятия».
Заочный авангард
«Дон Кихот советской эпохи» — так говорил об одном из представителей советского наивного искусства Михаил Рогинский, видный авангардист второй волны. Известный лаконичными фиксациями «коллективного сна» о советской повседневности в оттенках розового и серого, Рогинский был одним из тех, кто поддерживал и переосмыслял связь авангарда с маргиналиями арт-мира.
Михаил Рогинский. «Витрина». 1982.
Рогинскому и его современникам приходилось не изобретать новую систему искусства, а вписываться в уже налаженную, незаметно подрывая ее.
Так, в 1960 году в СССР появилось удивительное учебное заведение — Заочный народный университет искусств. Обучение по переписке практиковали и в других областях, например, часто работали с талантливыми школьниками из регионов.
С деревенскими художниками по переписке общались Михаил Рогинский, Иван Чуйков, Николай Касаткин.
Павел Леонов. Портрет Ксении Богемской. Источник
Богемская предложила трехчастную периодизацию советского примитива.
Раннереволюционную эпоху определяла авангардистская вера в новое искусство, которое будет создано рабочим классом и отразит его революционные ценности. Но, как пишет исследовательница, на деле открытые кружки привлекли мелкую буржуазию, вкус которой был воспитан на дореволюционных толстых журналах.
Второй период связан с разработкой соцреалистического канона, на который и стали ориентироваться в кружках самодеятельности. Изобильные натюрморты, зарисовки деревенских праздников, символические указания на растущее качество жизни в окружении радиоприемников, светильников и книг, — всё это в огромном количестве производили в регионах и свозили в столицу на регулярные выставки.
Установка на коллективизм и народное единение воплощалась не только в сюжетах и их однообразии.
Коллективно придумывали и стенгазеты, красные уголки, культкомбайны (передвижные агитационные выставки).
К 1960-м годам идеологический пафос самодеятельности ослаб, но система кружков продолжала функционировать. Именно тогда к ней обратились андерграундные художники.
В наивном искусстве, кроме прочего, они обнаружили более тонкую и непрерывную связь с историей, чем была у признанных мастеров. Художники послушно изображали канонические советские символы, но полностью соответствовать стандартам по-прежнему не могли. Так возникали визионерские фантазии о встречах с историческими личностями, новую жизнь обретали популярные литературные истории и кинокартины, вспоминались народные предания
И если организаторам официальных выставок хотелось подчеркнуть каноничность, то андерграундные художники обращали внимание на эту «исконность» — теперь, впрочем, понятую уже исторически, как опыт, не тронутый идеологией
Павел Леонов и одна из его работ. 1999 год. Источник
Горизонтальные небоскребы
Эль Лисицкий «Горизонтальный небоскреб в Москве. Вид на Страстной бульвар» 1925
В начале XX века авангардисты творили историю – они придумывали города будущего, закладывали новые художественные и эстетические ценности, стремились к кристальной функциональности и практичности. В 1924-1925 гг. Эль Лисицкий представляет необычный проект на площади у Никитских Ворот – горизонтальные небоскребы. Они стали логичным продолжением идеи проунов, которые из живописи трансформировались в архитектурный объект. Подобно проунам небоскребы выглядят, как простые геометрические фигуры. Но на этот раз проуны превратились в строго функциональное изобретение.
В горизонтальных частях небоскребов должны были располагаться центральные учреждения, а в вертикальных опорах размешались бы лифты и лестницы. Одну из опор планировали связать с метрополитеном. Лисицкий ставил перед собой амбициозную цель – получить максимум полезной площади при минимальной опоре. Он планировал поставить восемь небоскребов в центре Москвы – они бы полностью изменили облик города, превратив его в город будущего. Здесь Лисицкий проявил себя настоящим урбанистом. Однако концепция горизонтальных небоскребов была слишком новаторской для своего времени. Она никогда не была воплощена в России. Архитектурные решения Лисицкого оказали значительное влияние на мировую архитектуру. Прототипы горизонтальных небоскребов были построены в других странах.
Проуны
Эль Лисицкий. Проун. 1920 г.
Начнем знакомство с самого важного изобретения Лисицкого – проунов. Проун – это неологизм, аббревиатура от амбициозного “проекта утверждения нового”
С 1920 года Эль Лисицкий начал работать в стиле супрематизма, активно взаимодействуя с Малевичем. Супрематизм выражался в комбинациях простых разноцветных геометрических фигур, которые образовывали супрематистские композиции. По словам Малевича, супрематизм является полноценным созданием художника, его чистой фантазией, абстрактным творением. Таким образом, он освобождал художника от подчинения реальным объектам окружающего мира.
Изначально Лисицкий был увлечен концепцией супрематизма, но скоро его стало больше интересовать не идейное наполнение, а практическое применение супрематистских идей. Именно тогда он создает проуны – новую художественную систему, которая соединила идею геометрической плоскости с объемом. Лисицкий придумывает настоящие трехмерные модели, состоящие из разноцветных объемных фигур. Данные модели служат прототипом новаторских архитектурных решений – футуристического города будущего. Лисицкий называл проуны «пересадочной станцией по пути от живописи к архитектуре». Проуны позволяют по-другому взглянуть на организацию пространства – как живописного, так и реального.
Оформление выставок
Пространство проунов, 1923. Фрагмент экспозиции Большой берлинской художественной выставки
Государственная Третьяковская галерея
Приемы выставочного дизайна Лисицкого до сих пор считаются хрестоматийными. Если в архитектуре и живописи он не был первооткрывателем, то про выставочный дизайн можно сказать, что Лисицкий его изобрел — и придумал новые принципы художественной инсталляции. Для первой своей выставки «Пространства проунов» Лисицкий заменил живописные работы их увеличенными моделями из фанеры для «пространства конструктивистского искусства» придумал необычную обработку стен, благодаря которой стены меняли свой цвет, если посетитель находился в движении
Для Лисицкого было важно, чтобы зритель стал участником выставочного процесса наравне с произведениями искусства, а сама выставка превращалась бы в игру, для этого он как современные кураторы подбирал экспонаты, чтобы усилить эффект от их высказывания, расставлял их эффектные композиции, напоминающие проуны. В зале конструктивистского искусства в Дрездене зритель мог открывать и закрывать работы, которые хотел видеть — непосредственно «общаясь с выставленными предметами» по словам Лисицкого
А на другой знаменитой выставке Лисицкого, «Пресса», в Кельне он фактически создавал своим выставочным решением новые экспонаты — огромную звезду и движущиеся установки, на которых показывал работы.
Выставки 1920-х гг.
После двух лет напряженной работы в октябре 1923 года Лисицкий заболел острой пневмонией. Через несколько недель ему поставили диагноз: туберкулез легких ; в феврале 1924 г. он переехал в швейцарский санаторий недалеко от Локарно . Во время своего пребывания он был очень занят, работая над рекламным дизайном для Pelikan Industries (которая, в свою очередь, оплачивала его лечение), переводя статьи, написанные Малевичем, на немецкий язык, и много экспериментировал с типографским дизайном и фотографией. В 1925 году, после того как швейцарское правительство отклонило его просьбу о продлении визы, Лисицкий вернулся в Москву и начал преподавать дизайн интерьера , работы по металлу и архитектуру в Вхутемасе (Государственные высшие художественно-технические мастерские), и эту должность он оставил до 1930 года. но прекратил свои работы Проуна и стал все более активным в архитектуре и пропагандистском дизайне.
В июне 1926 года Лисицкий снова покинул страну, на этот раз для кратковременного пребывания в Германии и Нидерландах. Там он спроектировал выставочный зал для художественной выставки Internationale Kunstausstellung в Дрездене и Raum Konstruktive Kunst («Комната для конструктивистского искусства») и Abstraktes Kabinett в Ганновере , а также усовершенствовал концепцию Wolkenbügel 1925 года в сотрудничестве с Мартом Стамом . В своей автобиографии (написанной в июне 1941 года, а затем отредактированной и выпущенной его женой) Лисицкий написал: «1926 год. Моя самая важная работа как художника начинается: создание выставок».
Известия АСНОВА . 1 (1926 г.), разработанный Эль Лисицким
В 1926 году Лисицкий вступил Ладовский Ассоциация «х новых архитекторов ( АСНОВА ) и разработан единственный номер журнала ассоциации Известиях АСНОВА ( Новости АСНОВА ) в 1926 году.
Вернувшись в СССР, Лисицкий проектировал экспозиции для официальных советских павильонов на международных выставках того периода, вплоть до Всемирной выставки в Нью-Йорке 1939 года . Одним из наиболее заметных его экспонатов была Всесоюзная полиграфическая выставка в Москве в августе – октябре 1927 года, где Лисицкий возглавлял проектную группу художников- фотографов и фотомехаников (то есть фотомонтаж ) и монтажную группу. Его работы были восприняты как принципиально новые, особенно в сравнении с классицистическими проектами Владимира Фаворского (заведующего отделом книжного искусства той же выставки) и зарубежными экспонатами.
В начале 1928 года Лисицкий посетил Кельн для подготовки к пресс- шоу 1928 года, запланированному на апрель-май 1928 года. Государство делегировало Лисицкому руководство советской программой; Вместо того, чтобы строить собственный павильон, Советы арендовали существующий центральный павильон, самое большое здание на ярмарочной площади. Для того, чтобы в полной мере использовать его, советская программа , разработанная Лисицкий вращались вокруг темы в кино — шоу, с почти непрерывной презентации новых художественных фильмов, пропагандистскими кинохроники и ранней анимации , на нескольких экранах внутри павильона и на открытом воздухе экраны. Его работы хвалили за почти полное отсутствие бумажных экспонатов; «все движется, вращается, все возбуждается» ( русский : все движется, заводится, электрифицируется ). Лисицкий также проектировал и руководил на месте менее требовательными выставками, такими как выставка гигиены 1930 года в Дрездене .
Наряду с оформлением павильона Лисицкий снова начал экспериментировать с печатными СМИ. Его работа с дизайном книг и периодических изданий была, пожалуй, одной из самых успешных и влиятельных. Он начал радикальные инновации в типографике и фотомонтаже , двух областях, в которых он был особенно искусен. Он даже разработал фотомонтажное объявление о рождении своего недавно родившегося сына Джен в 1930 году. Само изображение рассматривается как еще одно личное одобрение Советского Союза, поскольку оно накладывает изображение младенца Джен на заводскую трубу, связывая будущее Джен с промышленным прогрессом его страны. Примерно в это же время возрос интерес Лисицкого к оформлению книг. В оставшиеся годы будут развиваться некоторые из его самых сложных и новаторских работ в этой области. Обсуждая свое видение книги, он писал:
Он воспринимал книги как постоянные объекты, наделенные силой. Эта сила была уникальна тем, что могла передавать идеи людям разных времен, культур и интересов, и делать это способами, недоступными для других форм искусства. Это стремление пронизывало все его работы, особенно в его последние годы. Лисицкий был предан идее создания мощного и целеустремленного искусства, искусства, способного вызвать изменения.
Знакомство с супрематизмом
В 1916 году Лисицкий вплотную начал заниматься живописью. Он участвовал в работе Еврейского общества поощрения художеств, в выставках — в 1917, 1918 и 1920 году. В 1917 году Лисицкий начал иллюстрировать книги, издаваемые на идише, — и детские, и взрослые — современных еврейских авторов. Активно работая с графикой, он разработал эмблему киевского издательства «Идишер фолкс-фарлаг». С этим издательством в 1919 году он заключил контракт на иллюстрирование 11 книг.
Эль Лисицкий. Клином красным бей белых. 1920. Музей Ван Аббе. Эйндховен, Нидерланды
Эль Лисицкий. Геометрическая абстракция. Изображение: artchive.ru
Эль Лисицкий. Центральный парк культуры и отдыха Воробьевы горы. Изображение: artchive.ru
В том же 1919 году Марк Шагал, с которым у Лисицкого сложились дружеские отношения, пригласил его в Витебск преподавать графику и архитектуру в недавно открывшемся Народном художественном училище. Туда, опять же по приглашению Шагала, приехали Юдель Пэн и Казимир Малевич . Малевич был генератором новаторских идей в живописи, и в училище его концепции и энтузиазм приняли прохладно. Шагал и его «клубок единомышленников» были сторонниками фигуративной живописи, авангардист Малевич же в то время уже основал свое направление — супрематизм. Работы Малевича приводили Лисицкого в восхищение. Он в то время занимался классической еврейской живописью под большим влиянием Шагала, поэтому, несмотря на интерес к супрематизму, Лисицкий и в преподавании, и в собственном творчестве пытался придерживаться классических форм. Постепенно учебное заведение маленького городка превратилось в поле битвы между двумя направлениями живописи. Малевич в довольно агрессивной форме насаждал свои идеи, и Шагал покинул училище.
Фотограммы, фотомонтаж и фотоколлажи
Фотомонтаж к журналу «СССР на стройке» № 9–12, 1937
Sepherot Foundation
Движущаяся установка «Красная армия» на международной выставке «Пресса», Кельн, 1928
Российский государственный архив литературы и искусства
Фотоколлажем в 1920–1930-х годах увлекались многие художники авангарда. Для Лисицкого это было сначала новым художественным средством оформления книги, но затем возможности фотографии для художника расширяются, и в 1928 году Лисицкий на своей знаменитой выставке «Пресса» использует фотографию как новое художественное средство в экспозиционном дизайне — с фотопанно и активным фотомонтажом. Нужно заметить, что эксперименты Лисицкого с монтажом были сложнее, чем у того же Родченко: он создавал многослойное изображение из нескольких фотографий при печати, получая за счет наплыва и пересечения изображений глубину кадра.
Архитектура
Проект небоскреба у Никитских ворот, 1923–1925
Лисицкий — архитектор по своему образованию, и все его работы так или иначе про пространство. В свое время немецкие критики отмечали, что главное в работах Лисицкого — борьба со старым архитектурным пониманием пространства, которое воспринималось как статичное. Лисицкий создавал динамическое пространство во всех своих работах — выставках, типографике, художественном дизайне. Идея горизонтального небоскреба, намного опередившая свое время, так и не были осуществлена, как и многие его другие проекты — но вошла в историю авангардной архитектуры.
Что он был за человек
На фоне знатных провокаторов русского авангарда Эль Лисицкий кажется человеком скромным: он не расписывал себе лицо и не пристегивал к костюму ложку, не боялся, что его супрематизм украдут, не прогонял других художников из своего дома — и не подшучивал над ними. Он феноменально много работал, параллельно всю жизнь преподавал и дружил не только с российскими художниками, но и знаменитыми иностранцами: в 1921 году он был назначен культурным эмиссаром Советской России в Германии и фактически стал связным между большими художниками обеих стран.
Конструктор (автопортрет), 1924. Из собрания Государственной Третьяковской галереи
Для Лисицкого большое значение играло его еврейское происхождение — и Еврейский музей и центр толерантности с самого начала знал, что именно про Лисицкого будет готовить к юбилею свой первый большой выставочный проект про еврейского художника. Лисицкий родился в маленьком еврейском городе под Смоленском, учился у Ю.М.Пэна, как до него и Шагал, много путешествовал по стране, посещая старинные синагоги — и иллюстрировал произведения еврейских авторов, сочетая «мирискуснические» приемы с графикой традиционных свитков, еврейским лубком, старинными миниатюрами и каллиграфией. После революции он стал одним из основателей «Култур-лиге» — авангардного объединения художников и писателей, которые хотели создать новое еврейское национальное искусство. С «Култур-лиге» он будет сотрудничать долгие годы, чему совсем не помешает увлечение супрематизмом, а затем и изобретение собственного стиля: даже в свои знаменитые проуны он будет включать буквы на идише.
Татьяна Горячева
Искусствовед, специалист по русскому авангарду, куратор выставки
Ни одного скверного отзыва о Лисицком не было: он был замечательным и добрым человеком, с зажигательным характером, мог всех вокруг себя зажечь. Пусть он и не был таким харизматичным лидером, как Малевич, который собирал вокруг себя всегда группу учеников. Он был перфекционист, все доводил до безупречности — и в тех своих поздних работах, где, как и любого мастера в сталинскую эпоху, его настигла проблема энтропии творчества. Даже в монтажах и коллажах со Сталиным и Лениным: если отвлечься от персонажа, то с точки зрения фотомонтажа они сделаны безупречно.
Летающий корабль, 1922
Музей Израиля
Музей Израиля
Перчатка, 1922
Музей Израиля
Шифс-карта, 1922
Музей Израиля
Сад Эдема, 1916. Копия декоративного мотива для короны Торы или надгробного камня
Музей Израиля
Лев. Знак зодиака, 1916. Копия росписи потолка Могилевской синагоги
Музей Израиля
Тритон и птица, 1916. По мотивам росписи синагоги в Друе
Музей Израиля
Стрелец. Знак зодиака, 1916. Копия росписи потолка Могилевской синагоги
Музей Израиля
Большая синагога в Витебске, 1917
Музей Израиля
Мария Насимова
Главный куратор Еврейского музея и центра толерантности
Лисицкий был очень приятный и добрый человек, ни в каких скандалах он не был замечен. Он был фактически однолюб: у него было все две большие любви, и они обе фантастически повлияли на его творчестве. В русском авангарде среди художников нормой считалось эксцентричное поведение, он же свои силы на это совсем не тратил. Лисицкий учился у Шагала и Малевича — и был хорошим учеником, а потом много работал, чтобы создать вокруг себя среду. На выставке нам не удалось показать его ближний круг, но мы обязательно расскажем о нем в других проектах: в записных книжках Лисицкого среди телефонов Маяковского и Малевича можно было найти номера Миса ван дер Роэ и Гропиуса. Он был действительно международным художником и дружил с большими и великими именами.
Проекты утверждения нового
Небоскреб на площади у Никитских ворот. Общий вид сверху. Проун на тему проекта
Проун 43, около 1922
Государственная Третьяковская галерея
Проун 43, около 1922
Государственная Третьяковская галерея
Проун 23, 1919. Эскиз, вариант
Государственная Третьяковская галерея
Проун 1Е (Город), 1919–1920
Азербайджанский Национальный музей искусств им. Р.Мустафаева
Именно проуны — придуманные в течение нескольких недель на основе супрематизма Малевича и пластических принципов конструктивизма — принесли Лисицкому мировое признание. В них объединились приемы архитектурного мышления и геометрической абстракции, сам он их называл «пересадочной станцией от живописи к архитектуре». Амбициозное название «Проекта утверждения нового» служил в том числе и для того, чтобы отделить работы Лисицкого от мистического беспредметного мира Малевича (Малевич сам был очень разочарован, что его лучший ученик свел на нет супрематизм в теории и практике своих экспериментов). Лисицкий в отличие от Малевича решал совсем другие пространственные задачи — и описывал их как «прообраз архитектуры мира» и в этом смысле понимал под ними намного больше, чем просто объемный супрематизм — а утопическое и идеальное взаимоотношение пространства в мире: эти идеи он в дальнейшем будет реализовывать и своей архитектуре, и дизайне.
«Лисицкий работал внутри тенденции геометрической абстракции начала XX века, и главные работы нашей большой выставки — это его проуны и фигурины, запредельно красивые произведения и, возможно, самое существенное, что Лисицкий сделал в жизни. Трудно выделить его главные произведения: он работал так много и плодотворно в различных направлениях. Но мне кажется, особо интересными должны быть живописные проуны — их зритель еще никогда не видел в России. Мне очень нравятся его фигурины: он придумал их для электромеханической постановки, где вместо актеров должны были двигаться марионетки, которые приводил в действие режиссер в центре сцены — что, к сожалению, так и не осуществилось».
«Проуны» и супрематизм в архитектуре
Лисицкий оказался между двух огней и свой выбор в итоге сделал в пользу супрематизма, однако привнес в него некоторые новшества. В первую очередь он был архитектором, а не художником, поэтому разработал концепцию проунов — «проектов утверждения нового», которая предполагала выход плоскостного супрематизма в объем. По его собственным словам, это должна была быть «пересадочная станция по пути от живописи к архитектуре». Для Малевича его творческие концепции были явлением сугубо философским, для Лисицкого же — практическим. Его целью была разработка города будущего, максимально функционального. Экспериментируя с расположением зданий, он придумал проект знаменитого горизонтального небоскреба. Такое решение позволило бы получить максимум полезной площади при минимальных опорах — идеальный вариант для центра города, где мало места для застройки. Проект так и не был воплощен в реальность — как и большинство архитектурных замыслов Лисицкого. Единственное здание, построенное по его чертежам, — типография журнала «Огонек», возведенная в Москве в 1932 году.
Эль Лисицкий. Проун «Город» (явление площади). 1921. Изображение: famous.totalarch.com
Эль Лисицкий. Проун. 1924. Изображение: famous.totalarch.com
Эль Лисицкий. Проун 19 Д. 1922. Изображение: famous.totalarch.com
В 1920 году Лазарь взял себе псевдоним Эль Лисицкий. Он занимался преподаванием, читал лекции во ВХУТЕМАСе, ВХУТЕИНе, принимал участие в экспедиции по городам Литвы и Поднестровья, по впечатлениям от которой опубликовал научную работу о еврейском декоративном искусстве: «Воспоминания о могилевской синагоге». В 1923 году Лисицкий опубликовал репродукции росписи синагоги в Могилеве и создал эскизы для оформления оперы «Победа над Солнцем», которая, правда, так и не была поставлена. Талантливый график Лисицкий создал несколько знаменитых агитационных плакатов: в 1920 году — «Клином красным бей белых», а через много лет, во время Великой Отечественной войны — самый известный — «Все для фронта, все для победы».
С 1921 года Лисицкий жил в Германии и в Швейцарии, в Голландии, где вступил в голландское объединение художников «Стиль», которые творили в неопластицизме.
Работая на стыке графики, архитектуры и инженерии, Лисицкий разработал кардинально новые принципы экспозиции, представляя выставочное пространство единым целым. В 1927 году он по новым принципам оформил Всесоюзную полиграфическую выставку в Москве. В 1928–1929 годах разрабатывал проекты функциональной современной квартиры со встроенной трансформирующейся мебелью.
Эль Лисицкий. Обложка книги Владимира Маяковского «Для голоса». 1923. Гос. изд. РСФСР. Берлин
Эль Лисицкий. Международный журнал по современному искусству «Вещь». 1922. Берлин. Изображение: famous.totalarch.com
Эль Лисицкий. Плакат первой советской выставки в Швейцарии. 1929. Изображение: famous.totalarch.com
Лисицкий занимался фотографией, одним из его увлечений был фотомонтаж: он создавал фотоколлажи для оформления выставок, например «Русской выставки» в швейцарском Цюрихе.
